присутствовали в машине, помимо этих двоих персонажей, с затаенным дыханием сейчас прислушивались к их диалогу, никак не вмешиваясь и не высказывая своего мнения. Важность этой беседы была настолько очевидной, что мешать ее течению было просто кощунством. Все понимали, что являются невольными свидетелями того, как на их глазах вершится история и задается вектор ее направленности. Сейчас им на пальцах объясняли реальную обстановку в стране и они боялись упустить хоть одно слово мимо своих ушей.
– А вот это, уже второй вопрос, – подхватил его тезис Рудов. – Наша оппозиция, в отличие от украинской – четко ориентированной и националистически настроенной, выглядит аморфной праздношатающейся братией. У нее нет основополагающих целей, понятных и простых лозунгов, методов сопротивления, а главное – нет централизованного управления и финансирования. Им бы покричать, да попиариться на камеру в чаянии американских «плюшек» в виде грантов, а стоять на баррикадах, сжимая в наманикюренных пальцах «орудие пролетариата», это не для их изнеженной натуры. Это не революция голодных, это революция сытых. Им есть, что терять при неблагоприятном исходе событий. Ко всему прочему, в их рядах отсутствует хоть сколько-нибудь харизматичная личность, способная влюбить в себя массы и повести за собой. Как там, у Высоцкого в песне про дурдом, ты не помнишь?
– «Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков», – автоматически процитировал бессмертные строки Афанасьев.
– Во-во. Настоящие коммунисты вымерли вместе с последними мамонтами, а те, что остались в живых, переродились в социал-демократов, у которых и труба пониже и дым пожиже. У якобы борца с коррупцией – Алексея Анального, тьфу ты, прости Господи за такую фамилию, у самого оказалось мурло в пуху. Про кумира интеллигенции 90-х – Явлинского, засланца из Львова, уже не вспоминают даже на Западе. Это привидение прошлого. Оно как бы есть, но уже никого не пугает, а служит предметом декорации. Все остальные, типа Яшина, Пономарева, Каспарова и Удальцова, являются фигурами второго, а то и третьего плана – без громкого имени и соответствующего послужного списка. Конечно, при наличии достаточного количества материальных средств, можно рекрутировать в свои ряды изрядное число московского «офисного планктона». Но как меня недавно заверил наш уважаемый «жандарм» товарищ Тучков, основные каналы финансирования оппозиции его службой были перекрыты еще осенью прошлого года. Деятельность всех НКО, «заточенных» на дестабилизацию обстановки в стране находится под неусыпным контролем. А деньги, что изредка все же перепадают нашим крикунам, из источников в иностранных посольствах, никак не способствуют благополучному существованию возглавляемой ими «пятой колонны».
– И все-таки я бы не сбрасывал со счетов опасности широкой разветвленности массовых протестов, – усомнился в нарочитом оптимизме Рудова Валерий Васильевич. – Протестные настроения, подогреваемые вынужденным соблюдением карантинных мер, готовы выплеснуться почти во всех сколько-нибудь крупных городах.
– Пустое! – отмахнулся от его опасений Рудов. – У нас ведь как?! Все, прежде всего, смотрят на столицу. Если нам удастся придушить гидру сопротивления здесь, то в регионах, уверяю тебя, соберутся по тысяче-полторы человек, покричат, поразмахивают плакатами и разойдутся. Нынешние события произошли слишком быстро и неожиданно для их неповоротливых мозгов. Времени для более тщательной подготовки им не дали собственные кураторы, бросившие в топку еще совсем сырые поленья.
– Значит, говоришь, главное – это одолеть их здесь? – задумчиво и как бы про себя вопросил диктатор.
– Совершенно верно. Я полагаю, что у Околокова найдется немало сюрпризов для нарушителей карантинно-масочного режима, – усмехнулся генерал. – Но меня, в этой грязной возне с химоружием, затеваемой по указке Госдепа, беспокоит один момент, который наши аналитики пока что упускают из виду, а зря.
– Какой?
– Вся эта шумиха может иметь далеко идущие последствия для всей нашей международной политики. Я боюсь, целый ряд западных и примкнувших к ним держав, попытаются разыграть химическую карту не просто с целью в очередной раз дискредитировать Россию на мировой арене, а с прицелом на ее изгнание из ряда международных институтов, где отстранение нашей страны от олимпийского движения покажутся еще цветочками.
– Ты намекаешь на то, что Россию попытаются изгнать не только из ОЗХО, с которой у нас и так натянутые до предела отношения, но еще и ООН? – предугадал мысли своего друга Афанасьев.
– Бери выше! – наставительно вытянул указательный палец кверху Рудов. – И из ВТО69!
– И в чем же ты видишь опасность исключения из ВТО?
– У нас и так большие проблемы с экспортом продукции, а исключение из ВТО, боюсь, создаст дополнительные сложности, – невесело пояснил Рудов.
– Я, конечно, не специалист в области макроэкономике, «мне бы шашку, да коня, да на линию огня»70, но я тут на днях, чувствуя, как и ты, надвигающиеся неприятности, проконсультировался со специалистами. Они все, как один, утверждают, что на фоне непрекращающегося санкционного прессинга, выход из таких организаций как ВТО, ОБСЕ, ОЗХО, SWIFT и даже ООН, членство в которых налагало на нас кучу обременительных обязательств, может даже сыграть нам на руку. Импорт технологий и высокотехнологической продукции нам уже давно обрезали. Что же касается экспорта, то да, сложности с экспортом, на первоначальном отрезке времени, безусловно, возникнут. Не спорю. Но ты и сам прекрасно знаешь, что они и так существовали, к тому же, и это ни для кого не секрет, что номенклатура нашей экспортной корзины не слишком-то и велика. В основном, это энергоресурсы, оружие, неширокий ассортимент продукции сельского хозяйства, сталепрокат и химические удобрения. Вот, пожалуй, и весь недлинный перечень. У нас сложился свой пусть и не очень большой круг импортеров, заинтересованных в нашей продукции, и у них свои сложности с так называемым «цивилизованным» миром, поэтому с этой стороны нам ничего не угрожает, кроме перехода взаиморасчетов на местные валюты, или на худой конец – бартер. А по поводу энергоресурсов, Европа, конечно, уже давно сошла с ума, но все же не до такой степени, чтобы от них отказаться. Да и в некоторых отраслях, мы являемся безусловными монополистами, диктующими настроение на рынке. Вот, взять хотя бы рынок цветных и редкоземельных металлов или рынок мирных ядерных технологий. Ты же ведь слышал, о чем говорил вчера Юрьев на заседании Совета? Ну, вот. Через три месяца в Европе начнется отопительный сезон, а прогнозы синоптиков на предстоящую зиму предрекают небывалые морозы. В этой ситуации, превращать «холодную» войну в «горячую» экономическую, сродни выстрелу даже не в ногу себе, а сразу в голову. Зато под маркой нашего изгнания из весьма одиозных организаций, у нас развяжутся руки, и мы сможем спокойно денонсировать неудобные для нас соглашения, ограничивающие нашу свободу. Палка, как известно, имеет два конца. И тут уже начнут чесать свои макушки наши не в меру раздухарившиеся «партнеры», впавшие в необоснованную эйфорию от завышенной самооценки, которые потеряют последние рычаги влияния на нашу внешнюю политику. Иногда, роль всемирного «хулигана» приносит свои маленькие и неожиданные радости.
– А ООН? – вставил вопрос Рудов, невольно дивясь, простой, но убедительной аргументации товарища.
– С этим еще проще. Ни Китай, ни многие из тех, у кого существуют серьезные терки с гегемоном и его приспешниками, не проголосуют на Генеральной Ассамблее за наше осуждение, зная, что следующими в списках на остракизм уже окажутся они сами. Это вам не Лига Наций в 39-м. На дворе 21-й век и могущественнейшая ядерная держава, бодаться с которой мало у кого найдется силенок. Да, к тому же процедура лишения права вето страны, представленной в Совбезе на постоянной основе, я уж не говорю про исключение из состава ООН, вообще никак не прописана в ее Уставе. Ну и ты, Сергей Иваныч, забыл еще о вишенке на торте…
– Какой? – опять не смог скрыть удивления Рудов.
– А такой, – сделал хитренькое лицо узурпатор. – Ты забыл, что нам нужно всего-то продержаться в таком режиме – год, от силы полтора, а дальше мировая история потечет совсем в ином русле, нежели предсказывали Фридман71 и Фукуяма72.
– Ты имеешь в виду… – начал было он, но вдруг осекся, напоровшись на строгий и предупреждающий взгляд Афанасьева о том, что даже в кругу доверенных лиц не обо всем можно говорить откровенно.
– Вот именно, Сергей Иваныч, вот именно об этом я и хотел тебе напомнить, – уже с теплотой в голосе подхватил Афанасьев догадку Рудова. И они дружно рассмеялись, не обращая внимания на ревнивые
